"Люди плакали, а солдаты кричали: "Это не ваша земля, с*ки": как живут абхазские беженцы в Грузии и при чем тут Украина

С начала войны между Грузией и Абхазией прошло тридцать лет. Но последствия тех кровавых дней люди переживают до сих пор. Многие беженцы все еще живут в полуразрушенных домах культуры. Кому-то удалось наладить быт, но осталась психологическая травма. С начала войны в Украине эта рана воспалилась вновь.

Новини.LIVE побывал в 50 метрах от границы с оккупированной российскими войскамии Абхазией, и вот что мы увидели в этом регионе.

Правительство сказало: "Защищайтесь, как хотите"

"Я стояла на корабле и смотрела, как горит мой город. Там остались родители, отказавшиеся бежать. Это было 27 лет назад, но помню, как сейчас", — так вспоминает события тридцатилетней давности Майя Пипия. Она телеведущая на радио Atinati в городе Зугдиди, в 40 километрах от оккупированной Абзахии. 

По ее словам, до начала войны в Украине думала, что те воспоминания стали менее болезненными. Но 24 февраля показало, что рана все еще болит.

В конце сентября 1993 года тогда еще 25-летняя Майя вместе с братом, тетей и дядей были вынуждены бежать из пригорода Сухими, когда город начали бомбить. Но ее родители приняли решение остаться.

"Папа никак не хотел уезжать. Он был идеалистом, до последнего не верил, что это вообще могло произойти. Говорил, что скоро все наладится и мы сможем вернуться", — рассказывает женщина.

Несколько недель о родителях совсем не было вестей. Потом Майе удалось получить от них письмо через Красный крест.

"Представьте, какие это были дни и ночи, когда ты живешь в полном неведении, — отмечает Майя. — Но я успокаивала себя тем, что плохие вести обычно долетают быстро. Через два года отец все-таки решился уехать из Абхазии, но не успел — оторвался тромб".

Майя прожила два года у родственников в городе Поти. По ее словам, Грузия тогда не была готова принимать беженцев, так как ресурсов, чтобы помочь с жильем, работой, у страны не было. 

Понадобилось много времени, чтобы свыкнуться с новой реальностью, признается Майя. Только спустя два года она решила съехать от родственников и отправилась в Москву.

"Тогда, сразу после развала СССР, для меня была не так ясна роль россии в этом конфликте, поэтому поехала туда в надежде начать новую жизнь. Но столкнулась с тем, что я для них "лицо кавказской национальности". Быстро стало понятно, что это не место для нормальной жизни", — вспоминает Майя.

Она уехала в Тбилиси, устроилась на работу, вышла замуж и родила ребенка. Уже вместе они переехали в Зугдиди – город на границе с Абхазией. В 2008 году весь ужас бегства от войны Майе пришлось пережить снова:

"Это был такой стресс, какого не получила в 90-е. Я была с маленьким ребенком на руках, когда начали приходить сообщения о том, что русские в Цхинвале и здесь, в Абхазии, то есть буквально в двадцати минутах езды. Тогдашнее правительство сказало: "Защищайтесь, как хотите".

Мать Майи сказала, что больше никуда не побежит, но снова настояла на том, чтобы дочь с внучкой уезжали. Уже в дороге им сообщили, что бомбят Гори, куда они направлялась. Тогда Майя решила остановиться в городе Кутаиси. У семьи там были родственники. Три дня, по воспоминаниям Майи, она ничего не ела и все время звонила маме.

"По улицам Зугдиди, где осталась мама, шли танки (имеется в виду российское вторжение в августе 2008 года. – Ред.). Но через несколько суток был подписан мирный договор (план мирного урегулирования конфликта. – Ред.). Но с тех пор я абсолютно четко поняла и осознала, что будет очень сложно жить с таким соседом [россией], особенно если хочешь развиваться, тянуться к Европе и США", – говорит Майя.

"Не верили в войну, пока не начали бомбить наше село"

Село Орсантия находится на границе Грузии и оккупированной российскими войсками Абхазии. Между ними всего 4-5 километров. Именно сюда в 1992-1993 годах массово от войны, спасая свои жизни, бежали тысячи абхазов. После войны кто-то вернулся, кто-то уехал дальше, а кто-то остается в Орсантии до сих пор.

Цицино Библая возглавляет общественную организацию Egrisi, которая помогает беженцам, женщинам, пережившим домашнее насилие, а также реализовывает различные проекты, чтобы сделать жизнь сел лучше.

Цицино — беженка из Гальского района. В Абхазии она работала учительницей, жила с братьями в большом доме с огромным участком, где каждый сезон они собирали десять тонн мандаринов. Но свой дом пришлось оставить из-за войны.

"В конце сентября 1993 года уже бомбили Сухими, Гагру, – вспоминает Цицино. – Но мы все равно не верили, что это происходит на самом деле, пока не начали бомбить наше село Гали. Когда выстрелы стали слышны совсем близко, мы с братьями уехали. Ничего не взяли – ни деньги, ни украшения".

По словам Цицино, на улицах в тот день была массовая паника: люди плакали, женщины не могли найти в толпе своих детей, а солдаты кричали: "Это не ваша земля, суки".

Но были и те, кто решил остаться. В основном это старики, отказавшиеся покидать дом.

"Они говорили солдатам: "Убивай, сынок! Я здесь прожила всю жизнь и никуда не уйду", — вспоминает Цицино. — За день убили 36 человек».

"путина ненавижу. Если он умрет, буду радоваться"

Когда Цицино с братьями оказались на территории Грузии, им помогали простые люди. Помощи ни от государства, ни от специализированных организаций они не получили. Несколько лет скитались по родственникам, голодали. Один из братьев не выдержал такой жизни и вернулся в Абхазию.

Цицино вернуться не смогла, потому что это уже не тот дом, который она помнит. Несмотря ни на что, в начале 2010-х женщина создала Egrisi, чтобы начать диалог с абхазской стороной. Они организовывают совместные встречи с женщинами, где обсуждают возможные пути для нормализации отношений Грузии и Абхазии. Но, как отмечает Цицино, вести диалог мешает россия. Абхазцы боятся открыто заявлять, что общаются с грузинами, потому что это грозит репрессиями с российской стороны.

«Я – гуманист. А еще я – мама, – говорит Цицино.– Поэтому стараюсь напоминать себе, что у солдат с обеих сторон есть матери, которые не могут им помочь в данный момент. Напоминаю себе, что простые солдаты выполняют приказы политиков. Поэтому мы даже пекли хачапури для российских солдат, которые стояли здесь на границе. Когда их отправляли в Украину, мы тоже принесли им хлеб и хачапури, но попросили: "Не убивай, сынок".

Цицино несколько раз повторила, что она – гуманист, но ненавидит политику:

"путина ненавижу! Если сегодня кто-то скажет мне, что он умер (крестится)… Бог мне поможет, когда я так говорю, но я буду радоваться".

"Ни еды, ни одежды – ничего не было"

Тинатин Джонжуа 63 года. В 1993-м она с мужем и дочерьми двух и четырех лет поселились в местном доме культуры – 2-этажном здании в центре Орсантии. Так и живет здесь уже 30 лет. Кроме нее, есть еще одна беженка из Абхазии. Остальные семьи уже переехали.

"Как же нам тяжело было... Ничего не было – ни еды, ни одежды. Местные очень помогали в первое время. В Абхазии в селе Тобая у нас остался дом, мы там выращивали и продавали кукурузу, орехи. Туристов принимали, виноградники у нас были. Муж через год после войны уехал домой, но был очень подавлен и покончил жизнь самоубийством. Я осталась одна с двумя детьми", – вспоминает Тинатин.

Теперь ее дочери уже взрослые, у них свои семьи и дома в Орсентии. В комнате Тинатин есть пластиковые окна – единственные во всем здании. Остальное тут разрушено и мало подходит для полноценной жизни. Тинантин надеется, что когда-то сможет получить от государства социальное жилье. Но пока единственное, что получает – это 45 лари социальной помощи в месяц (15 долларов. – Ред).

“Если бы мое село освободили, я бы не раздумывая с большим удовольствием вернулась назад домой, хотя у меня там ничего нет”, – с горечью говорит Тинантин.

Что произошло между Грузией и Абхазией

Вооруженное противостояние, переросшее в войну, началось после  14 августа 1992 года, когда Грузия ввела Национальную гвардию на территорию Абхазской автономии для защиты железнодорожной ветки Псоу-Ингури. Бойцы так называемой абхазской гвардии открыли огонь по грузинским военным.

Сухуми перешел под контроль абхазских и северокавказских вооруженных формирований 27 сентября 1993 года, а 30 сентября они установили контроль почти над всей территорией Абхазии, за исключением Кодорского ущелья. До августовской войны 2008 года ущелье было единственным регионом Абхазии, который контролировали власти Грузии.

Жертвами военного противостояния в Абхазии стали 14 тысяч человек. Кроме того, грузинское население региона – около 300 тысяч лиц – вынуждены были бежать от войны, сотни мирных жителей оказались убиты.

На стороне абхазских вооруженных формирований воевали боевики из Чечни, Адыгеи и других регионов россии, а также российская армия.

Местные говорят, что последние творили в Абхазии то же самое, что и в Украине на Киевщине – изнасилование, жестокие убийства гражданских, жещин, детей. Даже играли в футбол человеческими головами. Поэтму зверства в Буче не стали для беженцев из Абхазии и пострадавших грузин неожиданостью.

В августе 2008 года, через восемь дней после российского вторжения в Грузию, правительство россии признало Абхазию как независимое государство.

Сегодня между оккупированной Абхазией и Грузией работает только один контрольно-пропускной пункт на административной границе. Остальные были закрыты еще в марте 2017 года. Через год перекрыли пешеходный мост через реку Ингури. Теперь это просто мост, соединяющий два берега одной территории.

Со стороны Грузии стоит грузинский пост, а с противоположной – пост российских и абхазских пограничников, а также военных. С началом войны в Украине последних там стало меньше.

Над материалом работали Юля Ахмедова и Галина Остаповец