На Ближнем Востоке грядут перемены — какова роль Израиля и в чем выгода россии

В Израиле разгорается борьба между светским и религиозным. Между тем Саудовская Аравия и Иран возобновляют отношения. Политическая ситуация на Ближнем Востоке может значительно измениться — об этом пишет профессор исследований мира Брэдфордского университета Пол Роджерс. Оригинал его статьи опубликован на the Conversation, перевод подготовили Новини.LIVE.

Ближний Восток: последние события могут переписать политическую карту, но многое будет зависеть от Израиля

После событий последних двух недель две политические изменения на государственном уровне на Ближнем Востоке, вероятно, будут иметь значительное влияние на стабильность в регионе.

10 марта в соглашении, подписанном в Пекине при посредничестве Китая, Саудовская Аравия и Иран договорились возобновить дипломатические отношения и открыть посольства после семилетнего перерыва. Хотя до завершения таких конфликтов, как ожесточенная война в Йемене, еще далеко, это положительный сдвиг.

На прошлой неделе ближневосточный корреспондент Майкл Спенсер в своей статье в "Таймсе" раскрыл план стран Персидского залива возобновить отношения с режимом Асада в Сирии.

Если эта статья соответствует действительности, последствия этих двух событий для ближневосточной политики будут существенными — не в последнюю очередь из-за недавних социальных и политических событий в Израиле и Иране.

Арабская разрядка напряжения

Суть статьи в Times заключалась в том, что некоторые арабские государства хотят нормализовать отношения с Дамаском, даже если против этого выступают США и их западные союзники. Это должно предусматривать ослабление санкций и большую региональную экономическую интеграцию.

Это также означает возвращение Сирии в Лигу арабских государств, из которой она была исключена с 2012 года после жестокого подавления протестующих Арабской весны. Этот шаг поддерживается Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ) и вместе с саудовско-иранским соглашением может изменить баланс сил в регионе.

Первые признаки указывают на то, что бенефициарами обоих событий станут Китай и участвующие в них отдельные региональные автократии. Пекин извлечет выгоду, взяв на себя ключевую роль в содействии соглашению, тем самым повысив свой статус на исламском Ближнем Востоке и в Северной Африке.

россия также может извлечь выгоду, хотя и не такую прямую. В последнее десятилетие она тщательно развивала свои военные связи с Сирией, начиная с небольшой военно-морской базы в Тартусе, имеющей потенциал дать россии тепловодный средиземноморский порт. Порт в Тартусе находится в процессе значительного расширения, включающего в себя строительство нового плавучего дока для ремонта кораблей.

россия также давно использует авиабазу сирийских ВВС Хмеймим и недавно удлинила одну из взлетно-посадочных полос. Сейчас эта база является чем-то вроде военно-транспортного узла для связи с Ливией и государствами, расположенными дальше на юг через Сахель. москва также поддерживает тесные военные связи с Ираном, которые приносят свои плоды в виде поставок вооруженных беспилотников для войны в Украине.

Ядерное соглашение

Если и Китай, и россия выиграют от вероятных изменений, то как быть с другим ключевым государством региона — Израилем? Ответ правительства Нетаньяху на новые обстоятельства будет в значительной степени зависеть от статуса ныне недействительного иранского ядерного соглашения.

Недавний период напряженности был ослаблен благодаря быстрой дипломатии главы Международного агентства ООН по атомной энергии (МАГАТЭ) Рафаэля Гросси в прошлом месяце. Впоследствии заговорили о прорыве в вопросах верификации и мониторинга. В настоящее время возможность кризиса уменьшилась, но не исчезла.

После лет постепенного прогресса во времена Барака Обамы в Белом доме в июле 2014 года было достигнуто 15-летнее соглашение, которое ограничило бы ядерные амбиции Ирана в обмен на ослабление санкций. Общий всеобъемлющий план действий (СВПИ) подписали Иран, США, Китай, Франция, россия, Германия и Великобритания. Соглашение вступило в силу в 2015 году.

Израильскому правительству, которое с большим подозрением относилось к Ирану, это соглашение с самого начала не нравилось. Впоследствии обеспокоенность Израиля частично развеял Дональд Трамп, отказавшийся от договора и усиливший режим санкций в 2018 году. Иран считает себя свободным от ограничений, но ослабляет их по краям, а не отказывается от них полностью.

Нынешний хозяин Белого дома Джо Байден избегает резкого осуждения действий Ирана. В отличие от израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху.

Но сейчас на подход правительства Нетаньяху также влияют глубокие политические и социальные беспорядки, охватившие сам Израиль. Это связано с сочетанием долговременного разделения между светским и религиозным.

Светские израильтяне, как правило, хотят, чтобы судебные власти страны обладали определенной властью над законодательным органом Кнессета через Верховный суд — не в последнюю очередь в вопросах прав человека.

Еврейские религиозные партии, с другой стороны, в большинстве своем хотят, чтобы эти полномочия подчинялись высшему религиозному авторитету и осуществлялись через Кнессет. Большинство Нетаньяху зависит от поддержки его ультрарелигиозных союзников по коалиции. И в этом состоит проблема.

Хотя предложения Нетаньяху по ограничению полномочий судебной власти могут быть популярны среди его ультраправых коллег по парламенту, они вызвали ожесточенное сопротивление, и на улицы вышли сотни тысяч протестующих. Особенно важно то, что это сопротивление распространяется на вооруженные силы, и многие опытные пилоты израильских ВВС присоединились к протестам.

Традиционно, подозрения в Тегеране в Израиле распространены по всему политическому спектру. Это связано с представлением Израиля о себе как о бастионе либеральной демократии западного образца в море исламской автократии. Но сейчас набирающее обороты религиозное измерение израильской политики — и оно становится все более экстремальным — выводит беспокойство относительно реальных ядерных намерений Ирана на еще больший уровень.

Израилю, возможно, удалось укрепить экономические связи с некоторыми богатыми нефтью и газом государствами Персидского залива, но он далеко не уверен, что политическая оттепель между Ираном и Саудовской Аравией будет иметь какое-либо влияние на ядерные намерения Ирана.

В этом он, пожалуй, прав. Тегеран не очень верит в стабильность подхода США к СВПД после того, что произошло во времена Трампа. Итак, хотя многие могут приветствовать события последних двух недель, по крайней мере, в вопросе ядерного соглашения мало что изменилось.

Пол Роджерс, профессор исследований мира, Брэдфордский университет